Когда двое молчат - Страница 46

• Предыдущая
• 46 / 47
• Следующая

46

— Наверное, нужно разыскать Говарда, — сказала она Сирилу.

— Я попробую ему дозвониться, но, подозреваю, что вчера он здорово набрался. Это значит, что разбудить его будет трудно, — констатировал Сирил. — Пусть лучше узнает обо всем, когда вернется. Хватит с нас и страдальца Ронни, который сейчас сюда явится… Бесси Дрю… — Сирил пристально посмотрел на нее, — если ты лжешь, я клянусь, что не буду разговаривать с тобой до конца жизни.

— Чьей? Твоей или моей? — не выдержала Бесси Дрю. — Я уже устала клясться, что ничего об этом не знаю.

— Послушай, Сирил, — задумчиво обратилась к нему Олли, — если бы твоя мать решила инсценировать похищение накануне нашей свадьбы, то по крайней мере оставила бы записку с какими-то требованиями. Она неглупая женщина и прекрасно понимает, что после истории с ее «болезнью» мы в первую очередь заподозрим ее саму.

— Логично, конечно, — кивнул Сирил. — Но настоящий похититель тоже должен был оставить записку. Ты не находила записки, Бесси Дрю?

Бесси отрицательно покачала головой.

— Но тогда какой в этом смысл — похищать человека, не требуя за него выкуп? — задал логичный вопрос Сирил.

— Я знаю какой, — побледнев как полотно, прошептала Бесси Дрю. — Ей хотели отомстить.

— Отомстить? Но за что? — Сирил недоуменно взглянул на нее.

— Вы имеете в виду кого-то из тех, кому Нора досадила в «Энджое»? — догадалась Олли.

Бесси Дрю кивнула.

— Послушайте, а тот повар, с которым вы работали много лет… — внезапно осенило Олли.

— Тони Хэшброуд? — подняла глаза Бесси Дрю. — Думаю, у него были причины мстить, но Тони не стал бы этого делать, он человек порядочный.

— Может быть, он впал в отчаяние? — предположила Олли. — Его жена тяжело болела, а миссис Блэкмур отняла у него последнюю возможность ей помочь. Сирил даже говорил с ней о том, чтобы вернуть Тони, но она ответила категорическим отказом.

— Конечно, ничего нельзя исключать, — согласилась Бесси Дрю. — В таком случае нужно срочно звонить в полицию.

Сирил пошел было за трубкой, но Олли его опередила.

— С моей профессией знакомые полицейские это неизбежно, — пошутила она, но на лице Сирила не появилось и тени улыбки.

Олли позвонила своему старому приятелю, — к которому предпочитала обращаться только в крайних случаях. Крайний случай, увы, наступил, и неизвестно что было лучше: узнать, что миссис Блэкмур решила разыграть не только близких, но и друзей, или выяснить, что она действительно похищена поваром, обезумевшим от отчаяния.

Через несколько минут к дому Сирила подъехал Ронни Бакстер. Как и предполагала Олли, на бедняге не было лица. Он все еще надеялся обнаружить Нору в доме у сына, а потому едва не расплакался, узнав о том, что предмет его обожания, скорее всего, действительно похищен.

Олли пришлось взять на себя роль утешительницы друзей миссис Блэкмур. Полицейские обещали заглянуть к Энтони Хэшброуду, однако никто не говорил об обыске: для его проведения требовался ордер, а получить его было делом не из легких.

— Если они не обыщут дом, я сам пойду к Хэшброуду, — заявил Сирил.

— А если похититель вовсе не Тони? — задала ему резонный вопрос Бесси Дрю. — Твоя мать далеко не со всеми своими подчиненными расставалась по обоюдному согласию.

— Господи, да должен же быть какой-то выход, — пробормотал совершенно раскисший Ронни, и, словно в ответ, на кухне появился всеми забытый Рэдди с исписанным листком бумаги в зубах.

— Что это, Рэдди?

Олли подошла к спаниелю и осторожно вытащила листок из собачьей пасти.

— Это записка от Говарда, — пробормотала она, недоуменно разглядывая обращение. — Она для нас с тобой, Сирил.

— Читай, читай вслух, — поторопила ее Бесси Дрю.

...

«Дорогой Сирил и милая Олли!

Я решил написать вам, потому что на объяснения не осталось времени.

То, что Нора сумасшедшая, я понял уже давно, но, наверное, только сейчас окончательно пришел к выводу, что ее сумасшествие — не только моя вина, но и причина, по которой я до сих пор люблю эту женщину. Наверное, я тоже сумасшедший, раз потратил столько лет на то, чтобы понять, как сильно я люблю свою жену и тебя, Сирил.

Не знаю, сможешь ли ты простить мне то, что, вспомнив о своем прошлом, я продолжал трусливо торчать в своей дыре, вместо того чтобы заявить о себе и вернуться в семью. Больше всего я боялся, что обо мне окончательно забыли и мое место занял другой человек, вытеснивший из нашей семьи все воспоминания обо мне точно так же, как из меня их вытеснила проклятая амнезия.

Не сердись на мать, Сирил. Если на кого и стоит злиться, так это на меня — дурного парня, который поставил свою работу, свои устремления гораздо выше, чем собственную семью. Мне надо было заботиться о тебе и о твоей матери, а я вместо этого удрал к черту на кулички, лишь бы заниматься делом, которое мне по душе. Конечно, это здорово — иметь отца-героя, но куда лучше быть рядом с просто хорошим отцом и просто хорошим мужем, с человеком, который дарит своей семье любовь и тепло.

Увы, я не смог подарить всего этого ни тебе, ни твоей матери, которая настолько нуждалась во внимании и поддержке, что сделала своим кумиром тебя — моего сына. Потому-то она так и не любит тебя, Олли. Но, видит Бог, мало кто из женщин обладает такой выдержкой и терпением, с которыми ты относилась к моей сумасшедшей женушке.

Каюсь, я слишком многословен, а потому упустил то, о чем хотел вас предупредить с самого начала. Я похитил твою мать, дорогой Сирил, и твою будущую свекровь, милая Олли. Не волнуйтесь, за это меня не упекут ни в тюрьму, ни в лечебницу, потому что по закону я все еще ее муж. Меня, так сказать, восстановили в правах, после того как „официально“ признали живым.